Донбасс не хотел в Россию
Даже проукраинские жители региона обиделись, когда на переговорах в Минске их не признали стороной конфликта. В марте-апреле этого года мы с коллегами проводили исследование политических настроений в Донбассе. Мы испугались риторики, которая звучала в местных СМИ, и хотели понять реальную картину. Так вот, из почти 4 тыс. респондентов в Донецке и области 67 % высказались за жизнь в Украине и только 33 % — за присоединение к России или другой стране.
Это соотношение 67 % на 33 % никуда не делось. Беда только в том, что эти 33 % более голосистые, и они создают картинку. Конечно, среди большинства тоже есть сторонники федерализации. Но это неосознанно — когда спрашиваешь их о том, что они вкладывают в это понятие, в ответ идет только ретрансляция кремлевских идей про "чтобы у нас было больше прав" и "чтобы по‑русски можно было говорить".
Люди в течение 20 с лишним лет находились под влиянием шаманского бубна российских СМИ, где практиковались все эти ритуальные танцы: "Великая Россия", "Русские не сдаются", "Путин — герой". Это как вышки-ретрансляторы в романе братьев Стругацких Обитаемый остров. В Донецке люди жили в потоке постоянно повторяемых ярлыков.
Донбасс обижен на Украину не из-за стрельбы — все понимают, что на войне убивают,— просто особый статус выглядит лицемерно. Если Донбасс — оккупированная территория, это нужно признать. Вывезти людей, создать программы помощи, трудоустроить, объяснять, что происходит и каковы перспективы. А мы оставляем там учителей, врачей и детские сады, обрекая их на выживание.
Если бы государство вело себя честно, то признало бы, что неспособно помочь людям, оставшимся в Донецке. Тогда у них появился бы выбор: оставаться и терпеть оккупацию или выбрать помощь за пределами региона. Вместо этого мы посылаем им сигналы, что они "вата" и предатели. Когда [лидер партии Блок Петра Порошенко] Юрий Луценко призывает обнести эту территорию стеной просто потому, что у государства нет военной мощи, чтобы спасти дончан, это дико. Еще более дико делать их виноватыми.
Донецк — город буржуазный, сытый, самодовольный и спящий. Для него общественные демонстрации — нонсенс. И тем не менее 4 марта на улицы вышли 3 тыс. студентов, а на следующий день уже 10 тыс. человек. Для Донецка это не просто много, это впервые столько людей вышло на демонстрацию не из‑под палки.
Им угрожали, называли правосеками, но люди все равно выходили, хотя с каждым митингом становилось все страшнее. 13 марта во время шествия был убит один из митингующих. Стало ясно, что милиция на стороне террористов. На митинге 17 апреля взрослые уже побоялись брать с собой детей, а многие даже надели бронежилеты. А уже 28 апреля на марше людей просто убивали — ножами, битами, взрывпакетами. В российских СМИ это показали как митинг жителей Донбасса за независимость, которых атаковали правосеки. И эта ложь российских СМИ странным образом стала достоянием и украинских.
Референдум об учреждении ДНР сделали СМИ, а не жители. Кадры с очередями на референдуме — это искусственное превращение молчаливого большинства Донбасса в сторонников ДНР. В 9 утра перед участками действительно образовалась очередь, и это показали по украинскому телевидению. Но уже к 12:00 там было по пару человек на участке. В итоге в референдуме участвовало не более 20 % населения. Мы просили украинские СМИ показать участки днем, но нам ответили, что выборы они уже отсняли.
Ни одна власть за всю историю Украины даже не попыталась реализовать в Донбассе украинский национально-демократический проект. Престиж шахтерской профессии во времена СССР было сложно переоценить, но с распадом Союза все это почитание труда, образ работы для сильных мужчин обрушился. Следующие 23 года местные элиты не пускали в Донбасс никого, они не давали говорить об Украине, поддерживали имидж светлого прошлого СССР и России как великой державы. Это был их электоральный капитал.
После Майдана показалось, что украинское начало проявляется и в Донбассе. Но тут же в противовес возникла картинка о Правом секторе — фашистах, каких‑то буквально зомби с Западной Украины, которые пришли ни за что ни про что убивать хороших пацанов из Беркута. И за кого ты — за пацанов, которых убивают, или за фашистов? В мгновение ока Беркут становится святым архангелом, а Майдан — адской бесовщиной, которая завтра может прийти в твой дом.
Это страх, который откатывает общество в архаику, где человек вынужден каждый день охотиться. Канализационный люк или "отжатая" машина становятся частью природы. Понятия собственности больше нет, а значит, нет и понятия воровства. Остановить разбой может только тот, кто сильнее — вождь или "бог", с которыми нужно делиться, то есть жертвовать. Это архаичный порядок, мир без будущего.
Оказалось, что у нас нет прививки от войны. Вместо нее куча штампов. "Наши деды воевали" — это чудовищный тезис. Из-за него Великая Отечественная война воспринимается как футбольный матч, где Адольф Гитлер играет против Иосифа Сталина. На самом деле война — это прежде всего смерть.
Победа стала для нас сакральной концепцией. Мы сыграли с Кремлем в его игру — они предложили нам лозунг "Деды воевали!", и мы радостно подхватили его с криками: "И наши деды воевали!" И теперь мы деремся до полного раздела страны, выясняя, чьи деды и с кем, вместо того чтобы вместе с Европой сказать: "Никогда больше!" Если бы мы хоть пять лет прожили в понимании того, что война — это ад, всего, что происходит сейчас, не было бы.
Даже очень внушаемые люди Донбасса — не идиоты. Они ничем не отличаются от других граждан Украины. Знание о том, что Россия не несет добра, уже есть. Люди точно так же хотят мира, как и вся Украина. Если убрать присутствие России, то большинство в Донбассе легко сделать союзником Украины. Но сегодня им важно говорить: мы понимаем, что вас запутали. Вы не предатели, мы не угрожаем вам, мы — вместе, и даже если ошибаемся, это — наша страна, мы разберемся в ней сами.
Сегодня важно создавать информационное украинское пространство в Донбассе. Опыт немецкой оккупации показывает, что даже разбрасывание пропагандистских листовок влияет на готовность общества к переменам. Сейчас, когда есть информационные технологии, не делать этого — стыд и позор. Вместо благотворительных распродаж лучше рассылать им информацию о принятии закона о переселенцах или о том, что новость о распятом мальчике — это ложь российских СМИ.
Материал опубликован в рубрике Монолог №26 журнала Новое Время от 7 ноября 2014 года
http://nv.ua/opinion/styazhkina/donbass-ne-hotel-v-rossiyu--19676.html
Останні повідомлення