Я никогда не работал в шахте, поэтому будет лучше, если о шахтерах расскажет человек из Донбасса. Речь идет о Романе Манекине – политическом консультанте «правительства ДНР». Родился он и вырос в Макееве, потом переехал в Москву, а когда в Донбассе заполыхала война, появился вновь на исторической родине. Работа, из которой я приведу длинную цитату, правда, с небольшими сокращениями, написана им еще до нынешних событий. Вот что пишет Манекин: «Для того, чтобы понять как /посредством каких категорий/ мыслят донбассовцы, для того, чтобы вникнуть в мотивацию их поступков, нужно иметь ввиду тот безусловный факт, что Донбасс, - это, прежде всего и главным образом, конечно, шахты. Металлурги, энергетики, химики, транспортники - все эти люди в Донбассе делают свое дело, что называется, "от шахты"; животноводы, полеводы, портные, обувщики, журналисты, ученые, учителя большую часть времени трудятся "для шахты". Шахта в Донецке все: и уклад жизни, и источник пропитания, и предмет заботы, и сфера приложения творческой энергии. Без шахты - нет Донбасса! И чтобы понять Донбасс, нужно узнать шахту. А что такое шахта? Шахта - это, прежде всего, ежедневный, буквально каторжный труд... За свой, без преувеличения, подвижнический труд шахтеры привыкли получать высокую оплату. В годы "застоя" на лучших шахтах Донбасса оклад в 500, 700, 900, и даже в 1500 рублей не был чем-то чрезвычайным. Шахтер привык гордиться своей профессией, своей семьей, своим Донбассом, своим достатком. Впитанное с молоком матери уважение к самому себе, открытость, смелость, инициативность, коммуникабельность, смекалка, особый мягкий донецкий юмор - вот лучшие черты донецкого характера. Но есть и худшие. В свободное от работы время, шахтер, как правило, не дурак выпить. А выпив "лишку", любит покуражиться, покуролесить и даже подраться. Я помню, в эпоху "ранней перестройки", на День Шахтера (самый радостный донецкий праздник; его, как я знаю, отмечают, даже те донбассовцы, которые уже по двадцать лет живут в Москве) в малых шахтерских городах пьяные подолгу валялись на улицах, а мелкие потасовки случались даже в самых, что ни на есть "общественных местах": в помещениях городских кинотеатров, в пешеходных переходах, в центральном сквере города. Никто ни пьяных, ни дерущихся не беспокоил. Все к этому привыкли. Это - быт. Шахтеры - народ смекалистый, но не очень умный. В политической борьбе они частенько отстаивают сугубо профессиональные интересы, нимало не заботясь о том, что своими действиями могут подорвать экономику края, и даже собственной отрасли. Шахтеры не доверяют интеллигенции. При общении с властями они, как правило, предпочитают выдвигать "парламентеров" из своей среды. Шахтерских "ходоков" нередко обманывают (а иногда, быть может, и просто "покупают"). Но, и в каждом следующем производственном конфликте шахтеры, с упрямством осла Ходжи Насреддина, отвергают помощь юристов, экономистов, управленцев. И события всякий раз развиваются по той же схеме. Любимое развлечение шахтера - рыбалка. Любимое времяпрепровождение - погреться на солнышке. За редким исключением, книг шахтеры не читают. Разве, что периодику, да и то, все больше телевизионную программу. Шахтер - прост. Он не любит сложных антимоний...».
Добавлю, что работают шахтеры в небольших бригадах, живут, как правило, в небольших шахтерских поселках, общаются в основном друг с другом. При таких условиях жизни широту кругозора, понятно, не приобретешь. А поскольку о событиях в мире шахтеры узнают, как было замечено из телепрограмм, а телепрограммы испокон веку смотрели московские и привыкли доверять им, то надо ли говорить, что кремлевским кукловодам не составило труда облапошить жителей Донбасса.
Приазовье, как уже видно из самого слова, связано с морем. Соответственно, здесь получили распространение морские профессии: моряки, портовики, рыбаки. У этих людей уже совсем другой кругозор, чем у шахтеров. Одно дело – когда ты изо дня в день рубишь уголь в узком подземном туннеле, общаешься с одними и теми же людьми, другое дело – когда вокруг тебя необъятные морские просторы, когда меняются континенты, страны, когда встречаешь людей с разным цветом кожи, разных политических убеждений, разных бытовых привычек, говорящих на разных языках. Один из моих знакомых моряков рассказывал мне, как его изменил первый же длительный заграничный рейс. Был до рейса обычным советским человеком – СССР гордился, к капиталистическим странам относился с предубеждением. Поначалу вел себя в зарубежных портах с опаской – внимательно изучал каждый данный на сдачу доллар – не фальшивый ли, да и вообще мало ли чего! Однако уже через пару месяцев дошло, что живут там совсем не враги, а обычные люди. И живут гораздо лучше нашего – часто улыбаются, на прилавках товары какие хочешь, обслуживание и сравнивать не хочется, вечером улицы залиты светом, полно народа. Никто не стремился тебя обмануть, завербовать. Вернулся через полгода в Мариуполь уже не советским человеком. Даже привычки приобрел другие – например, подходя к прилавку магазина, улыбаться и здороваться. И что досаднее всего было, рассказывал он, в ответ на улыбку наталкиваться на недоуменный или подозрительный взгляд, сопровождаемый невнятным бормотанием. Мол, ходят тут всякие, да еще и улыбаются. И понял он, что все годы его элементарно обманывали КПСС, советское телевидение и советские газеты.
Но Мариуполь – это город не только моряков, но и металлургов. Профессия металлурга также довольно сильно отличается от профессии шахтера. Варить сталь – это не уголек рубить. Нужны образование и квалификация, творческий подход к делу. И не живут металлурги в отдельных поселках.
Нельзя, говоря о Донбассе и Приазовье, не упомянуть еще один фактор – идеологический, который был главенствующим в СССР, и который сильно отразился на менталитете Донбасса. Советская власть, как известно, исповедовала классовый подход ко всему, что есть на земле. Главной движущей силой общественного развития, согласно марксистскому учению, был рабочий класс. Он стоял на верхней ступени коммунистической идеологической лестницы. Остальные слои населения стояли на более низких ступенях. Если ты добывал уголь, копал траншею, варил сталь, ты был советским человеком высшего сорта. Если ты выращивал хлеб, писал книги, работал в банке, то сортность у тебя была уже не высшая. Интеллектуалы считались подозрительными, крестьянине – мелкобуржуазными. Официально об этом не заявлялось, но об этом свидетельствовали квоты при приеме в КПСС, например, на одного инженерно-технического работника два человека с рабочими специальностями.
Естественно, что Донбасс, обильно населенный пролетариатом, стал одним из любимых регионов советской власти. Шахтеры признавались элитой рабочего класса. Зачинателем стахановского движения стал шахтер. Была даже песня «Шахтеры первые всегда, шахтеры – гвардия труда». О шахтерах снимались кинофильмы, сочинялись книги, им платили очень высокие по советским меркам зарплаты, Донецк снабжался по первой категории. Такое внимание Москвы льстило населению Донбасса, их самооценка находилась на очень высоком уровне. Приазовье в плане идеологической годности, конечно, уступало Донбассу. Да, в Мариуполе была металлургия – тоже классово правильная отрасль, но портовики, моряки, рыбаки, селяне не принадлежали к пролетарской элите.
И в заключение скажу еще об одном факторе, который повлиял на донбасское мировоззрение. Речь идет о криминале. Тяжелый, опасный и отупляющий труд в шахте вынуждал прибегать человека к снимающим стресс средствам. В первую очередь к алкоголю. Он же всегда соседствует с преступностью. Как пишет тот же Манекин, пьянство и драки стали в шахтерских поселках таким обычным явлением, что на них никто даже внимания не обращал. Доходило дело и до массовых беспорядков по пьянке. В 1892 году в Юзовке вспыхнул так называемый «Холерный бунт». В поселке началась эпидемия холеры. Виновных невежественные рабочие определили быстро – холеру распространяют врачи. Врачи, понятно, сплошь и рядом евреи. Пьяная толпа металась по Юзовке, избивала людей, поджигала больницы, лавки, дома. Сохранились описания и пьяного бунта 1926 года. Милиция задержала местных хулиганов, а толпа, подогретая алкогольными парами, не только вызволила их из неволи, но и разгромила местную тюрьму. И наконец, множество уголовников прибыло в Донбасс после знаменитой амнистии 1953 года. Фильм «Холодное лето пятьдесят третьего» помните? Вот такие персонажи тогда наводнили Донбасс. Понятно, что местным гопникам они французский язык не преподавали, и лекции по истории российской государственности не читали. Зато подняли на новый блатной уровень любителей выпить и подраться. Ничего подобного в Мариуполе не было.
Михаил Поживанов, голова фонда "Магдебургское право", народный депутат Верховной Рады 4-х созывов, доктор технических наук, профессор
Останні повідомлення